Из: Я. Гордин. Меж свободой и рабством. 19 января - 25 февраля 1730 года. СПб., 1994.

... Деспотическая логика всегда основана на тотальном отрицании собственной вины за возникновение конфликта и на поисках второстепенных, нефундаментальных его причин. При этом глубинные обстоятельства полубессознательно отметаются и подменяются тем, что лежит на самой поверхности. Именно в силу элементарной очевидности этих видимых обстоятельств они и укореняются в народном мнении и общественной памяти. (14)

... народное представление о церкви как о хранительнице высших по сравнению с государственными ценностей, как о возможной заступнице, как о власти не от мира сего - эти представления сами по себе были чрезвычайно важны для народного мироощущения. Лишая народ этих иллюзий, Петр наносил тяжкий урон именно народному духу, ориентированному в конечном счете на идею свободы и высшей справедливости. Отныне Божий суд официально объявлялся незаконным. Бытие упрощалось и огрублялось до черствого государственного быта. (16-17)

Попирание человеческого достоинства и месть - одн из сильнейших двигателей исторических переворотов... Ничто так не стимулирует ненависть, как некомпенсированное чувство унижения... (33)
Одна из могучих движущих сил русской истории - обида. (357)

читать дальше... любые глубинные процессы в конечном счете складываются из конкретных человеческих взглядов, отношений, особенностей характеров лиц, выдвинувшихся в эпицентр тех или иных событий... Исторические весы в переломные моменты чрезвычайно чувствительны к малым и бесконечно малым величинам. (257)

... потребность в рабском состоянии... Путь к свободе через послушание. (258)

Из чудовищного по своему темпу и жестокости катаклизма, который принято называть петровскими преобразованиями, русский человек - особенно прединтеллигентского слоя - вышел с разорванным внутренне противоречивым сознанием, и масса духовной энергии, вместо того чтобы органично реализоваться вовне, уходила на попытки разрешить эти внутренние противоречия, - отсюда завышенная рефлексия интеллигентских и полуинтеллигентских слоев, истерические крайности общественных взаимоотношений, утопичность народной идеологии, трагедийность нашей литературы - пока мучительный кризис не взорвался суперкатастрофой 1917 года. (295)

Инстинкт свободы, конечно же, существует в человеке. Но для его положительной реализации требуется интеллектуальное усилие, сознание конструктивности этого инстинкта. Для подчинения инстинкту рабства никакого усилия не требуется. За свободу нужно бороться. Рабству можно подчиниться. (342)

Еще был прекрасный пассаж из Степуна, описание Ленина.)